В дверь постучали. Уолден Мальсибер, 6 футов и 1 дюйм ростом, крепкого телосложения, переступил порог известного заведения-ателье в поисках "такого же, но с перламутровыми пуговицами". В хождении по магазинам было свое очарование: можно было рассмотреть новый ассортимент метел, выбрать сигары (кубинские, конечно), присмотреться к котелкам и цилиндрам на грядущий сезон (хотя только мерлиновым панталонам известно, грядет он или нет с этой войной), а после праведных трудов выпить кружку пенного пива или огневиски в ближайшем пабе. Сейчас Уолли находился на стадии подбора котелков - и, если уж со шляпами в соседнем магазине он не совладал, то здесь, у мадам Малкин, он собирался дать бой мантиям. Вернее - подбору однобортной мантии на осень, тем более что Басти первым предложил задуматься об обновлении гардероба верхней одежды.
Он обернулся к приятелю, проверяя, не остался ли тот на пороге, и прошелся по уютной лавке, размышляя о материале своего потенциального заказа.
- Здравствуйте, мисс, - окликнул он хорошенькую продавщицу, кажется, только-только собравшуюся улизнуть с рабочего места. Сразу же требовать к себе внимания он, конечно, не мог. Он всегда бы уступил Рабастану... и поэтому с невинной улыбкой Уолден проговорил:
- Мой друг хотел бы заказать у вас мантию. Мадам Малкин ведь на месте?

Отредактировано Walden Mulciber (2016-08-05 03:14:03)

Они выросли как будто из ниоткуда, а может  Марлин  так задумалась, что и не заметила их появления. Они выглядели  как парни из семидесятых. Нет, конечно, мода волшебников никогда не была привязана к определенной эпохе, а лишь торопилась за  личным вкусом хозяина, поэтому обилие странных одежд и фасонов не удивляло юную волшебницу. Просто иногда на досуге, тайком от мадам Малкин, она листала толстые журналы из маггловского мира. Глянцевые страницы хоть и были «мертвыми» все равно приносили массу удовольствия от просматривания современных костюмов.
Марлин их встретила, услужливо прикрыв двери от сквозняка. Эти двое выглядели иначе, таких посетителей ей не доводилось видеть: молодые, какие-то чересчур агрессивные и стремительные, один из них посмотрел на Марлин и ее щеки покрылись румянцем.
- Вечер добрый - поздоровалась в ответ она - мадам Малкин будет завтра, но вы можете оставить свой заказ, я его у вас приму. – она пригласила джентльменов присесть на диван, сама же обошла журнальный столик с другой стороны,  разложила несколько экземпляров журналов.  Среди них можно было найти «Ведьмины пяльца» , «Magic Burda» и даже столь редкий журнал «Моргана моден».
Как время-то идет? Как будто стрелки замерли.
Волшебница и правда не надеялась на посетителей в это время, но делать было нечего  (стрелка часов, словно издеваясь над молодой волшебницей, замерла, и минуты стали тянуться, словно клейковина) но до закрытия она успевала поработать.
- Чай, кофе, господа? – щедрая на улыбки Марлин всегда старалась создать уют для посетителей,  наверняка мадам Малкин ценила в помощнице это качество – у меня есть имбирное печенье, могу предложить вам пока ознакомиться с новинками сезона – обратилась она к джентльмену, который будет себе заказывать мантию, показала ему на журналы – а я пока сделаю напитки.
Чайник закурлыкал и повеселел, огонь в камине утих, Марли отлучилась к камину, взмахнув палочкой – Вингардиум Левиосса – она переместила горячий котелок на поднос с подставкой и таким же образом призвала еще три чашки.
Чаинки кружились в чашке, оседая на дно узором. Марлин пыталась гадать, не на судьбу, нет и даже не на суженого. Больше всего ей хотелось понять, как поступать с тем предложением от мистера Брувестера.

Чайник закурлыкал и повеселел, огонь в камине утих, с легкостью ламы Марли отлучилась к камину, взмахнув палочкой – Вингардиум Левиосса – она переместила горячий котелок на поднос с подставкой и таким же образом призвала еще три чашки.

Отредактировано Marlene McKinnon (2016-08-13 22:07:40)

Ей и правда надо было отлучиться в этот день пораньше — и могло так получиться, что она бы и не вернулась, если бы что-то произошло непредвиденное, но не уйти она просто не могла. Поставки тканей, все такое — любимый поставщик сообщил пару дней назад, что нашел просто-таки прекрасный шелк цвета заката, и она не смогла устоять. Шелк всегда был ее слабостью. Так что, едва выйдя за дверь ателье, скрытого антиаппарационными чарами, мадам Малкин крутнулась на месте, взметнув подол юбки, и исчезла с тихим хлопком, перенесясь в порт, куда вот-вот должен был прибыть поставщик. Но времени потребовалось даже меньше, чем она могла бы предположить, даже если учесть самые смелые ее ожидания — худощавая леди лет пятидесяти продемонстрировала ей ткань, действительно переливающуюся всеми цветами заката, заставив Софи восхищенно вздохнуть, и, получив свои галлеоны, передала ей несколько тяжелых рулонов, тут же нашедших место в зачарованной сумочке размером чуть больше косметички. Новая аппарация, теперь с уже бережно прижатым к груди заветным грузом — и снова Диагон-аллея. Колокольчик позвякивает, когда она влетает обратно в ателье, принимающее на глазах свой привычный вид.
Да, заклинание расширения она использовала постоянно. Как и заклинание изменения пространства. Не год и не два она училась этому, но результаты все-таки были, и немалые. Если подсобка, где находилось все, что нужно было ей для работы, не менялась, то вот приемный зал как раз претерпевал изменения каждый раз, когда она более чем на пять минут покидала ателье, и, стоило ей вернуться, каждый раз становился все тем же. С ней — светлый большой зал, с видами ее любимых городов на стенах — Милана, Парижа и Барселоны — со множеством манекенов и возвышений, облегчавших работу с клиентами. Без нее — уютное небольшое помещение все с теми же видами на стенах, но приспособленное для приема гораздо меньшего количества посетителей. Казалось, все завязано на ее магии. И, может, так оно и правда было? Но, как бы то ни было, а свет в ателье стал ярче, играя на ее переливающемся платье из темно-зеленого муара и на павлиньем пере на широкополой шляпке, и Софи расплылась было в улыбке, предвещавшей Марлин минут десять выслушивания ее восторгов по поводу нового оттенка шелка, как услышала голос из одного из кресел. Клиент. Что ж, придется повременить с восторгами и демонстрацией, работа прежде всего.
- Шьем мы все тут, однако лекала и журналы с новыми фасонами и последними модами получаем из разных стран, не только из Италии. Испания, Португалия, Франция, Германия — лишь несколько. Мода, сэр, гораздо обширнее, чем что-либо, и модистки по всему миру связаны теснее, чем политики, - она улыбнулась, подходя ближе. Сидящих в креслах людей она знала — ее профессией было не только шить для всех, но и знать этих всех в лицо и по именам. Аккуратно сняв шляпку, Софи сделала несколько шагов, чтобы положить ее на столик с лекалами, затем вернулась обратно, поправляя чуть растрепавшиеся локоны, подстриженные короче, чем позволяли себе те леди, которые выше всех держали свои очаровательные носики, приходя к ней. Но ей это было позволено — она была не леди. Она была модисткой этих леди, а модисткам не просто позволено, но и положено выделяться. Привлекать к себе внимание. - И, уверяю вас, английские моды за границей не менее уважаемы, чем заграничные — у нас. Впрочем, лишь вам выбирать, фасоны какой страны вам ближе.

Уолли Мальсибер был ошарашен. Причин этого состояния, без сомнения, было две. В первую очередь – речь, которая произвела на него такое впечатление, как если бы знатоки-исследователи отдела тайн немедленно бросились делиться с ним опытом своих научных трудов (ведь на самом деле Уолли не понимал в моде ничего, но как истинный джентльмен в грязь лицом ударить не желал). Ну а во-вторых – сама хозяйка заведения, блистательным ураганом влетевшая в ателье. Уолдену потребовалась почти целая минута, чтобы понять, что расширившиеся границы заведения и изменившийся свет – не игра воображения, пораженного этой женщиной, а вполне себе заурядное проявление бытовых чар. Мужчина прокашлялся и улыбнулся, стараясь сделать это как можно более естественно:
- Я уверен, английская мода сейчас только растет в своей популярности.
Ответ получился противоречиво двусмысленным. Привыкший отвечать на вопросы социально-политического толка, Уолден был безоружен на поле боя эстетики, и невольно прибег к привычному оружию.
Именно в этот момент Уолли окончательно смирился: этому заведению определенно не суждено было стать его пристанищем отдохновения. Совсем наоборот. Будоражащий мир мод закружил его, выбил почву из под ног… В голове его пронеслись неприличные (но чертовски соблазнительные) мысли об адюльтере, и, вдохновленный ими, он решительно закрыл журнал. Интересно, Басти уже определился с покупкой?
Он заозирался, выбирая себе наиболее подходящую мантию из представленных моделей. Увлекшись, стоило что-то купить – это далеко не новое правило торговли работало безотказно; Уолден понимал, в какие сети попался, но отчаянно не желал из них выбираться – напротив, все его существо стремилось окончательно запутаться и, безвольно повиснув в воздухе, отдаться на волю случая. И примерки. Он смутно помнил Софи Малкин со школы, но... забылся, запутался. Всех не упомнишь.
У Уолли пересохло в горле, и именно сейчас он понял, зачем на самом деле в этом заведении подается чай. Живительный глоток чая, обжегший гортань (не больнее самого захудалого круциатуса) сделал свое дело: к молодому аристократу вернулся дар речи.
- Вы что-нибудь посоветуете? - спросил он, приосанившись и прокашляв горло. То, что очаровательная помощница Малкин запамятовала его имя, Уолли попросту не заметил.