В тот холодный ноябрьский день Рудольфус вернулся домой поздно. Злой, уставший и изнуренный многочасовым сидением в кабинете, который ему выделил отец сразу же после привлечения старшего сына к семейному бизнесу, волшебник хотел поскорее поесть, и спокойно посидеть у камина с бокалом огневиски в руках.
Уже когда Дольф покидал здание, где располагалась юридическая фирма, Рэйнальф удосужился сообщить, что ближайшую неделю не планирует появляться на работе. Причины он не уточнял, но мужчина выглядел очень плохо, что позволило его сыну сделать вывод о неважном самочувствии старшего Лестрейнджа.
Сложно сказать, переживал ли Рудольфус так уж сильно из-за плачевного состояния отца. Разумеется, гибель родителя так или иначе ударит по старшему отпрыску, но можно ли было подобную обеспокоенность назвать сыновьей заботой? Или же меркантильным желанием не брать на себя ответственность за семейный бизнес? Ведь едва ли этой чести будет удостоен Рабастан.
В любом случае, едва ли на этот во многом риторический вопрос найдется однозначный ответ. Все сложно. В нашем мире все очень сложно. И только из желания упростить некоторые деликатные ситуации, не стоит лишний раз копаться в глубинных мотивах и пытаться выяснить истинные стремления некоторых людей.
В гостиной дома Лестрейнджей было тихо. Через мгновение с гулким хлопком объявился домовик, принимая из рук хозяина мантию, и с поклоном заявляя, что ужин готов.
Рудольфус коротко кивнул, направляясь в гостиную, но, вместо ожидаемой встречи с супругой,  маг очутился в пустом помещении, с длинным прямоугольным столом по самому центру. Эльф сообщил, что сын уже лег спать, что было вполне закономерно. О местонахождении жены слуга ничего не сказал.
Сервированный приборы располагались лишь у одного места, и мужчине это не понравилось.
- Где Белла? - спросил он у домовика, который уже спешил расставить на столе ароматные и дымящиеся блюда с мясом и гарниром. - Она уже поела?
Эльф замер, с виноватым видом склонив голову и прижав уши.
- Хозяйки нет дома. Она ушла почти сразу после обеда.
Помрачнев и отослав прислугу, Рудольфус принялся за трапезу, догадываясь, что вечер определенно перестает быть томным.
Где-то часа через полтора он уже успел расположиться в гостиной. Потрескивал камин, а вот за окном начался дождь, когда в коридоре наконец-то послышались уверенные шаги, поступь которых уже успела стать для Лестрейнджа очень хорошо знакомой.
В дверь появился силуэт Беллатрисы. Дольф вопросительно изогнул бровь, а на губах появилась саркастическая усмешка.
- Как прошла прогулка? - вместо приветствия заявил волшебник. - Наверное погода была очень благоприятной, что ты так припозднилась.

Отредактировано Rodolphus Lestrange (2016-05-16 15:26:42)

Рудольфус сам понять не мог, с чего так разозлился — неуместные вспышки эмоций были ему совсем не свойственны, так что сегодня, пожалуй, сказывалась физическая усталость.
А еще тот факт, что Белла явно что-то скрывала и недоговаривала, и Лестрейнджу это совсем не нравилось.
Нет, до сих пор Беллатриса не давала поводов сомневаться в ее благоразумии. Супруги работали всегда слажено, не давая спуску врагам во многом именно благодаря безоговорочному доверию, что очень быстро воцарилось между ними на поле боя.
В семейной жизни, увы и ах, ситуация такой безоблачной не оказывалась.
Как и почти все Блэки, Белла отличалась тяжелым темпераментом. Сильная личность, как и сам Рудольфус, она не желала признавать в лице мужа безоговорочный авторитет. Впрочем, подобным авторитетом для них обоих являлся Темный Лорд, и только он, так что ссоры, случающиеся за закрытыми дверьми особняка Лестрейнджей, забывались сразу же, как только речь заходила об их общей цели.
Но сегодня Повелитель не призывал своих преданных приспешников, так что можно было полностью демонстрировать свое раздражение, высказывания кое-какие накипевшие мысли.
Рудольфус пока не догадывался, где Белла провела полдня, но если бы он задумался получше, то вспомнил бы, что сегодня день рождение ее кузена. И совсем не того, который казался на первый взгляд достойным.
Сириус предал семью, позорно сбежав из отчего дома. Рудольфус не был знаком с юнцом достаточно близко, но не мог не заметить, что Беллатриса переживала это событие близко к сердцу - ведь Сириус и с Гаем был знаком достаточно хорошо, и до поры до времени кузенов связывала вполне близкое общение, которое, к вящему сожалению Рудольфуса, до сих пор не прервалось окончательно.
Очевидно, волшебница видела в родственнике потенциал, и не хотела терять еще одного члена семьи, который мог бы принести куда большую пользу, если бы выбрал правильную сторону.
В понимании Рудольфуса, взращенного «заботой» отца, подобная родственная привязанность была несколько неблагоразумной. Сириус якшается с сомнительной компанией, и если Белла, все еще веря в возможность его «исправить», сболтнет что-нибудь лишнее, могут возникнуть проблемы.
Как уже говорилось выше, Лестрейндж полагал, что подобного не случиться, но сейчас, когда обстановка в стране накаляется, любая ошибка может стать роковой. Он нахмурился, слушая спокойные ответы жены, а оттого раздражаясь еще больше. Лавина эмоций, которую Дольф обычно столь мастерски держал под контролем, грозилась вырваться, несмотря на по сути совсем пустяковый повод, что станет пусковым механизмом.
Он выдохнул.
- Ты не успела, - ответил мужчина, глядя в глаза Беллатрисе. - Очевидно, сильно занята была?
Инцидент можно было считать исчерпанным — волшебница явно не была настроена на конфликт, и потому все еще можно было быстро и мирно разойтись.
Но Рудольфус с места не сдвинулся.
- Ты не поделишься, где была, что так увлеклась, и даже за временем не следила?
Внимательный взгляд мага изучал ее лицо. После Рудольф подался чуть вперед, упираясь локтями о ручки кресла, и слегка склонив голову.
- Времена сейчас неспокойные, - он продолжил. - И да, я начал немного волноваться.

Слово за слово, клубок необратимости наматывался.
Рудольфус прекрасно понимал, что супруга не станет покорно терпеть все его выпады в свой адрес, и вспылит ли сама Беллатриса оставалось лишь вопросом времени. Весьма короткого времени.
Тем не менее, на вопрос Лестрейнджа волшебница ответила. Коротко, четко, прямолинейно, как делала это всегда. В отношениях супругов не было места лживости и лицемерию.
Преданные одной цели, Беллатриса и Рудольфус без труда находили общий язык. Так же без труда они его и теряли, и в какую именно сторону повернуться события в той или иной ситуации зависело уже от внешних обстоятельств.
На поле боя они работали всегда слаженно, не позволяя ни врагам, ни своим усомниться в их смертоносной силе, достигнутой в том числе и благодаря командной работе.
Дома же можно было не так строго держать себя в руках. Дома можно было дать волю тем эмоциям, что были вроде как неважны во время битвы с противником, но, в то же время, все равно никуда не девались.
Одной из таких эмоций было раздражение Рудольфуса из-за явной привязанности, которую Беллатриса демонстрировала по отношению к Сириусу.
Обычно Лестрейндж сдерживал себя, ибо не видел смысла выяснять отношения — как уже говорилось раньше, волшебник доверял жене, и знал, что она не предаст. Ни добровольно, ни под чьим либо воздействием — ни одна живая душа не заставит Беллатрису Лестрейндж не оправдать ожиданий их повелителя.
Но этот Блэк, будто кровавая червоточина, оставшаяся на семейном гобелене, ровно в том месте родословного древа, где Вальбуга его выжгла. Рана продолжала саднить, Рудольф это видел, потому обычно по возможности терпеливо относился к попыткам Беллатрисы изменить ход событий в свою пользу.
Обычно, но явно не сегодня.
- День рождение? Какая прелесть, - коротко ответил Рудольфус, сохраняя при этом совершенно невозмутимое выражение лица. Впрочем, раздражительность брала свое. Внезапно он встал, поправляя ворот рубахи, и делая несколько шагов в направлении окна. - Твоя вера в кузена достойна похвалы, милая Белла, - продолжил мужчина. В его голосе отчетливо слышались металлические нотки, а внешняя невозмутимость трещала по швам с каждым мгновением. - Разве Сириус незнакомый мне мужчина? Или по дороге домой ты планировала заглянуть еще к какому-то достопочтенному господину, но плохая погода испортила тебе все планы? Что ж, мне искренне жаль.
Рудольфус резко развернулся лицом к жене. Ярость клокотала, и сейчас пришлась бы очень кстати стычка с теми же шавками Дамблдора, пусть даже очень короткая. Появилось невыносимое желание подвесить незабвенного кузена на тяжелые цепи, за запястья, да прямо к ребристому потолку. А что, тоже воспитательная мера, пусть думает о своем поведении, раз уж его имя так часто стало мелькать в этом доме, а он все еще недостоин.
- А ты уверена, что знаешь этого конкретного Блэка, а, Белла? Ведь он уже успел предать свою семью однажды, что мешает ему снова сделать то же самое? - Рудольфус сощурился, приблизившись на несколько шагов к креслу, на котором сидела волшебница. - Откуда ты знаешь, что он уже сейчас тебя не использует, сговорившись с остальными прихвостнями выжившего из ума старика?

В какой-то момент Рудольфус отчетливо увидел, что женушка над ним откровенно издевается. Пока он тут слюной исходит, Беллатриса продолжает белозубо улыбаться, наблюдая и ожидая дальнейшего развития событий.
Удивительно, как и после стольких лет совместной жизни оба не растеряли азарт, появляющийся в такие вот моменты. Когда хочется голыми руками задушить стоящую в непосредственной близости волшебницу, лишь бы больше не видеть издевки в этих пронзительных глазах.
- Ну что ж, давай развлечемся, - Лестрейндж с силой сжал локоть Беллы, заставляя отойти от окна и вернутся к креслу. - Присядешь? Ведь иначе от допроса с пристрастием не будет никакого толку.
Обычно, когда Пожиратели Смерти говорят о допросах своих жертв, речь идет совсем не о мягком кресле, и вполне себе уютной гостиной, где потрескивал огонь, в то время как за окном бушует непогода. Разумеется, вздумай сейчас Рудольфус утащит жену в подвал, и, следуя лучшим традициям синей бороды, заковать ее в кандалы, периодически наведываясь с очередной порцией пыток, все закончилось бы весьма плачевно.
Начнем, пожалуй, с того, что Беллатриса не дала бы себя так просто повязать. Она не за красивые глаза считается одной из самых сильных волшебниц в стройных рядах приспешника Темного Лорда. Более того, отличала ее также безжалостность и готовность истребить каждого, кто становиться у нее на пути. Даже собственного мужа.
В принципе, если следовать данной логике, миссис Лестрейндж ничего не стоило и дорогого кузена порешить. Но она выжидала. Она зачем то приходила к нему, иногда даже сына с собой прихватывая, и это бесило Рудольфуса больше всего.
Он привык, что, даже несмотря на внутресемейные разногласия, их «внешняя политика», если можно так выразиться, направлена в одну сторону. Но на сей раз любое взаимовыгодное согласие разбивается вдребезги о чисто блэковское упрямство.
Тем не менее, слова Беллы имели резон — она знала, что в случае возникновения опасности Сириус не жилец. И все равно продолжала вести свою игру, не задумываясь об опасности, и это уже больше походило на миссис Лестрейндж.
Иначе супруг уже начинал переживать, что трепетная любовь к кузену слишком сильно ослепила ее, заставляя забыть о на самом деле важных вещь. Как, например, война, в которую они оба с таким остервенением вступили уже много лет назад.
- Что предпочтешь? Мою строгую физиономию? Или просто получишь неимоверное удовольствие, глядя, как я тут брызжу слюной от злости? Ты неисправима, - внезапно понизив голос, словно боясь побеспокоить других обитателей того дома, продолжил Рудольфус. Он отошел на несколько шагов, взмахнув ладонью, а после запуская в противоположную стену бокал с недопитым огневиски. Да, пожалуй стремление не делать в этот раз много шума начинает терпеть крах. - Впрочем, как и я тоже, - в его голосе больше не было сдержанности. На губах играла издевательская усмешка. Мужчина вновь приблизился, глядя супруге прямо в глаза, и продолжая задавать риторические вопросы, словно раззадоривая ее, хотя и понимая, что едва ли это возымеет нужный эффект. - Зачем ты продолжаешь поддерживать с ним общение? Скажи правду.

Рудольфус нависал над супругой, продолжавшей спокойно сидеть в кресле, словно это не в ее гостиной сейчас вот вот разразится маленький, если можно назвать это так, скандал из-за ее слишком близкого ей кузена. Она просто продолжала издеваться. В такие моменты Рудольфусу гораздо больше хотелось просто свернуть ей шею, чем даже выбить белые ровные зубки, которыми супруга так очаровательно скалилась, потому что улыбкой это назвать не поворачивался язык. А уж про запах выпивки, источаемый миссис Лестрейндж стоило бы смолчать. Но Рудо не смог сдержаться:
- Интересно, насколько далеко ты готова зайти в своей слепой вере в то, что твой драгоценный кузен, якшающийся с шавками Дамблдора, может одуматься? Думаешь этот старый жук не проел ему весь мозг до проплешин о том, в первую очередь, какие "ужасные" вещи творишь ты сама? - елейным голосом, в контраст совершенно безумному взгляду поинтересовался волшебник. Самоконтроль медленно, по капле оставлял его. Она попросту выводила его из себя этим упрямством. Давно пора бы осознать, что Сириус - отрезаный ломоть. Признать, что он никогда не вернется к нормальному взгляду на жизнь только лишь от одного Блэковского упрямства, которое сейчас, надо сказать, портило кровь одному весьма конкретному лестрейнджу. Будь его воля - давно бы на клочки порезал это недоразумение из-за которого сегодня его благоверная явилась домой изрядно подпив и изрядно охамев.
- Меня интересует, когда ты наконец откроешь глаза на то, что толку из него уже не будет, - продолжал Лестрейндж, стискивая пальцами подлокотники кресла, - Меня интересует, какого Дьявола ты, наконец, позволяешь себе являться домой в таком состоянии, при этом почти ночью, как будто бы у тебя нет семьи и дома... Этот мальчишка абсолютно никчемен, раз не может увидеть дальше собственного носа и облизывает подметки предателям крови вроде Поттеров и Дамблдора... - раздраженно заметил Рудольфус, схватив жену за запястье. Казалось бы, руки у Беллы обманчиво нежные. Тонкие. Вот только мужу давно известно, как и что она способна этими руками сделать. И отнюдь не ласково. И все же... Ее наивность в вопросах кровного родства попросту поражала. И раздражала. Нет, ей давно пора осознать всю глупость этой затеи, - Здесь нечего ждать, Белла, он не образумится... И я настаиваю, что бы ты прекратила подобные посиделки допоздна... В конце концов, у тебя есть сын, который, наверняка, нуждался в твоем внимании гораздо больше, чем твой драгоценный кузен, вступивший в орден недожаренных куриц.